Старлей Анатолий Маслов обладал мгновенной реакцией, которая спасла ему жизнь. Когда во время испытаний рванула ракета на Байконуре в 1960 году, он оказался в числе выживших. "Я горел. Подумал: "Всё кончено". Но что-то подсказывало, поскольку я был в памяти, — беги!". Через два дня он очнулся в госпитале. Рассказываем, как из-за спешки советского руководства случилась страшная катастрофа, унёсшая жизни более ста человек. Прошло 65 лет, а больно до сих пор.
1960 год, СССР, разгар холодной войны с США, гонка вооружений. Первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета министров Никита Хрущёв ежедневно и не по одному разу названивает на Байконур, главнокомандующему РВСН маршалу Митрофану Неделину. Последний занимается подготовкой к первому пуску межконтинентальной баллистической ракеты Р-16. Хрущёв требует ускориться — на носу очередная сессия Верховного совета РСФСР 25 октября, празднование годовщины Октябрьской революции. К значимой дате очень хочется больших достижений, неважно, какой ценой.
За несколько лет до этого, в 1957 году, СССР провел первое в мире удачное испытание межконтинентальной баллистической ракеты, обогнав США на месяц. Это был большой успех, изменивший расстановку сил в мире. В случае боевых действий между СССР и США в тот момент последним попросту нечем было защититься.
Но были нюансы: созданная инженером Сергеем Королевым ракета Р-7 была огромной, а подготовка к запуску занимала много часов. К тому же, запускать её можно было всего с пяти комплексов, один — под Байконуром, остальные — под Плисецком. Это было слабое место СССР: два превентивных удара противника по полигонам — и вот уже и нет никаких ракет.
Дорабатывать вопрос получили конкуренту Королева Михаилу Янгелю, руководящему ОКБ-586. В его задачи было разработать более лёгкую, дешёвую и более боеготовную ракету, к старту которой не нужно готовиться много часов. Янгель создал Р-16. Уже через три года, в сентябре 1960 года, на Байконур прибыл первый пригодный к полётам образец. Для него подготовили наземные стартовые и технические позиции на площадках №41 и №42, пишет Газета.RU. Взрыв прогремел на площадке №41. Это было страшно.
Впоследствии выжившие в той трагедии будут вспоминать, что подготовка шла в нервной обстановке: выявлялись неисправности за неисправностями, а тут ещё Хрущёв со своими звонками, требующий результата немедленно. Маршал Неделин понимал, что идёт на большой риск, но принял роковое решение: продолжать.
Изначально пуск был запланирован на 23 октября. Утром начался вывоз ракеты из монтажно-испытательного корпуса на старт. Заправка прошла успешно, но затем в электросхеме автоматики двигательной установки появилась неисправность. Исправлять решили на полностью заправленной ракете, у которой компоненты топлива вспыхивают при одном лишь контакте друг с другом.
Конструктор Янгель призывал к здравомыслию: отказаться от запуска, слить топливо и отправить ракету обратно на завод для выявления и ликвидации неполадок, а с Байконура запустить другой образец ракеты. Но время поджимало. Ради красивого отчёта маршал рискнул: пуск перенесли всего на день. В тот день Хрущёв позвонил главкому два раза.
Выживший в том аду связист, старший лейтенант Анатолий Маслов в воспоминаниях пишет:
Тревожно началось утро 24 октября. Ко всем бедам добавилась еще одна – появилась капельная течь горючего. Все работали «на нервах». Запуск ракеты до вечера откладывался несколько раз. Приблизительно за час до пуска какие-то «умники», закрывая люк, перебили три многожильных кабеля, которые проложили мои связисты – шлемофонная связь работающих на ракете людей прервалась. Кабели были заменены в течение пяти минут. Работа продолжилась. После устранения неисправности я дал команду отправить семь человек в укрытие, чем спас им жизни.
Когда до запуска оставалось полчаса, инженер Янгель пошёл в курилку, которая находилась в бункерном помещении. Туда же подтянулись первый замначальника Главного управления ракетного вооружения РВСН СССР Александр Мрыкин и главный конструктор ВНИИЭМ Андроник Иосифьян. К ним присоединился некурящий главный конструктор ОКБ МЭИ Алексей Богомолов, чтобы обсудить ряд вопросов. Интересно, что Мрыкин собирался бросить курить, но после случившегося отказался от этой идеи: вредная привычка спасла ему жизнь.
Далее снова слово связисту Маслову:
Я видел, как маршал Неделин сидел на стуле возле КП. Около него был подполковник Сало, это его адъютант. В 18:45 раздался треск, реакция у меня была мгновенной, расстояние 10 метров в сторону я преодолел со скоростью выше олимпийской. Оказавшись на песке, я услышал взрыв. Пламя по бетонке лизнуло меня всего. Я горел, подумал: все кончено. Но что-то подсказывало, поскольку я был в памяти, — беги! Я побежал, но был весь охвачен пламенем, стал кататься в песке, поднимаюсь – все равно горю. Очнулся я в госпитале на вторые сутки.
Шансов выжить у маршала Неделина не было: он находился в 15 метрах от подножия ракеты. Погибли и заместитель министра общего машиностроения Лев Гришин, и заместитель Янгеля конструктор Лев Берлин, и главный конструктор систем управления Борис Коноплев — всего 126 человек, конструкторы, инженеры, испытатели.
Газовой струей работающего двигателя [второй ступени] были разрушены оболочки топливных баков первой ступени, возник пожар и взрыв. Часть боевого расчета и испытателей инстинктивно пыталась вырваться из опасной зоны, люди бежали в сторону правого старта к аппарели – специальному накату, под которым укрывалась специальная техника, но на их пути была полоса из свежезалитого битума, тотчас расплавившегося. Многие застревали в горячей вязкой массе и становились добычей огня – потом на этом месте можно было увидеть очертание фигуры человека и то, что сразу не горело, — металлическим деньги, пряжки и тому подобное,
— констатирует позже академик Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского Железняков.
Самая страшная участь выпала на долю тех, кто находился на верхних «этажах» площадок обслуживания — там люди срывались в пламя и на лету вспыхивали, как свечки. Температура в эпицентре достигала трех тысяч градусов.
Историю попытались замять. С выжившими провели соответствующую беседу. Янгель оправдывался на ковре у Хрущёва за то, что не сгорел вместе со всеми. Советские газеты сообщили о гибели маршала Неделина в авиакатастрофе.
Причины трагедии расследовала правительственная комиссия во главе с председателем Президиума Верховного Совета Леонидом Брежневым. По её итогам Брежнев заявил, что виной всему — нарушение техники безопасности, и что наказывать уже некого.
Янгель продолжил работу над Р-16.
